Потом, совершенно неожиданно, фокус изображения магической нити сместился. Гера сначала решила, это внимание ее сына привлекла смущенно хихикавшая девушка. Но тут же ей пришлось зажать рот ладонью, чтобы подавить смех, — которого, наверное, все равно не услыхал бы Вулкан, тоже громко фыркнувший от веселого удивления, когда мать и сын заметили, что за книгу читает эта смертная.

— «Найди богиню в самой себе. Освободи Венеру и открой свою жизнь любви». Да уж, действительно, — Пробормотал Вулкан голосом, полным сарказма. — Всегда и везде Венера... только ей доверяют творить любовь.

Гера стояла совершенно неподвижно. Она никогда не слышала, чтобы ее сын говорил о Венере иначе как с добротой и уважением, несмотря на то что всем олимпийцам известно: их брак был фальшивым с самого начала. Однако слухи гласили (хотя на этот счет Гера ни слова не слышала от своего сына), что Венера и Вулкан договорились заключить этот брак потому, что союз с богиней любви должен был придать Вулкану видимость большего могущества, сделать его настоящим олимпийцем, которого примут в свое общество другие боги. А Венера, в свою очередь, соединившись с богомогня, получала возможность в любой момент сбежать от бесчисленных поклонников, стремившихся обладать воплощенной Любовью. Но Гера всегда считала, что для Венеры в этом браке было куда больше выгоды, чем для ее сына. Богиня любви скрывалась во владениях своего мужа, в недрах горы Олимп, когда чувствовала себя уставшей, и всегда возвращалась посвежевшей и набравшейся сил. А вот к Вулкану, несмотря на его брак с воплощенной Любовью, не стали лучше относиться на Олимпе. Поскольку было совершенно очевидно, что их брак, по сути, представляет собой деловое соглашение, это скорее сработало против Вулкана. И общим ответом олимпийцев было надменное недоверие. Разве такое возможно — жениться на воплощенной Любви и остаться не задетым ею?

— Пия? — вслух произнес Вулкан и на этот раз по-настоящему рассмеялся. — Что это за имя такое — Пия?

Гера, не двигаясь с места, молча покачала головой, продолжая удивляться, что ее сын проявил интерес к этой маленькой, вполне ординарной смертной.

Пугающий звук, донесшийся из оракула, снова привлек внимание Геры к сцене в современном мире. Застенчивая молодая смертная по имени Пия испустила газы! Шумно, неприлично, у всех на глазах! Богиня увидела, как девушка стремительно сбежала из комнаты. Да, не повезло ей.

— Лучше бы они оставили ее в покое! — прорычал Вулкан. — Ее и без того достаточно унижали, незачем делать все еще хуже.

Вот как? Гера подумала, что это весьма любопытно: ее сын проявляет такой интерес. Невидимая нить огня последовала за девушкой, так что Гера прекрасно видела ее смущение. Вулкан тоже его видел и снова издал гневное гортанное рычание. Хм... он определенно на стороне этой смертной женщины. Геру поразила внезапная мысль. Возможно, как раз в этом и дело? Возможно, Вулкан кажется неспособным полюбить именно потому, что слишком долго был окружен безупречными, совершенными олимпийцами, и это совершенство всегда отвергало его? Может быть, ему просто Нужен кто-то такой же, как он сам, кто-то, кто будет по-настоящему в нем нуждаться? Гера повнимательнее присмотрелась к смертной женщине со странным именем. Та действительно выглядела так, словно в чем-то отчаянно нуждалась. Может ли это оказаться любовью бога огня?

— Что это она делает? — пробормотал Вулкан, глядя на картинку в окружении огня.

Гера увидела, что Пия стоит у раковины, глядя на себя в зеркало, и при этом едва ли не с безумным видом начитывает...

Гера улыбнулась. Да, это дитя умеет читать. Девушка снова и снова повторяла заклинание, которое могла найти только в той книге, что осталась лежать открытой на столе, когда Пия выбежала из зала. Ну разве это не прелестный поворот в уже интересной ситуации? В уме Геры закружились идеи... планы... Будет весьма восхитительно и иронично — если это заклинание действительно свяжет Венеру обязательством оказать помощь, а тогда Вулкан сможет продолжать наблюдение за смертной, так неожиданно захватившей его внимание. В конце концов, свою магическую нить Вулкан отправил именно вслед Венере... О да, это очень интересно...

Когда смертная начала начитывать заклинание с начала, Гера была готова окончательно привести в движение то, чему помогла начаться. Все так же стоя в тени позади Вулкана, богиня сосредоточилась, призывая свою силу королевы богов.

Дитя произнесло:

Удовольствие, радость, восторг и блаженство,

Ох, милая Венера, даруй мне все это...

Гера подняла руку и почувствовала, как божественное тепло возникло на ее ладони, когда она прошептала:

— Тепло очага и дом призываю к тебе. Силой моей божественной магии пусть этот ритуал станет действенным и истинным!

Пия проговорила:

С любовью и надеждой взываю к тебе я,

Сотвори свою магию лишь для меня.

Гера продолжила, посылая к смертной все больше и больше силы, дарованной ей по праву рождения:

— Пусть откроются глаза Вулкана... пусть обновится его сердце, чтобы воплощенная Любовь заплатила наконец-то свой долг и отдала то, что ему причитается.

Пия, закрыв глаза, с жаром произнесла последние слова заклинания:

Прекрасная Венера, будь благословенна!

Счастье в любви и восторг экстаза —

Вот что я прошу даровать мне.

И почти в то же самое мгновение Гера завершила чары связи, послав невидимую силу прямо в ту нить, что протянулась от Олимпа к Талсе.

— По моему велению прислушайся к Пие! Свяжи обязательством Венеру и пусть она окажется привязаной к Талсе до тех пор, пока истинная любовь не освободит нашу смертную!

И тут Гера почувствовала такое измождение от чрезмерного использования силы, что даже пошатнулась. Вулкан оглянулся через плечо, и картина в огне заколебалась, а потом исчезла.

— Матушка? Я не слышал, когда ты пришла.

Гера сумела скрыть необычную слабость и то, что она давно уже подслушивает, хмуро посмотрев на подол своего белого шелкового наряда.

— Похоже, я зацепилась новым платьем за колючки. Вулкан, дорогой, ты не мог бы сделать спуск в твои владения немножко менее диким и не таким крутым?

— Матушка, этот спуск и должен быть крутым. А тебе надо было послать за мной какую-нибудь Нимфу.

Он налил Гере вина и, утешая богиню, не заметил, что подол ее платья ничуть не поврежден, а улыбка уж слишком самодовольна.

Глава пятая

— Бедная смертная! Мне страшно за нее, — сказала Венера, провожая взглядом женщину, испустившую чудовищную отрыжку.

— У нее невероятно плохие волосы, — решила Персефона.

— Ну, не так уж они и плохи. Густые и волнистые, просто она не умеет за ними ухаживать.

— Ой, не надо! Они слишком сильно вьются и вообще ужасны. А что ты скажешь о ее одежде? — Персефона содрогнулась. — Как вообще некоторые женщины могут надевать такие мешковатые штаны и футболки с чудовищными картинками, совершенно не понимаю!

— Ей просто нужно немножко помочь. — Венера сделала очередной глоток мартини. — А знаешь, я могу это сделать!

— О чем это ты говоришь?

— О той бедной смертной с плохими волосами. Я могу ей помочь.

Венера с воодушевлением кивнула и быстро заговорила, не дав Персефоне возразить:

— Я в восторге от этого мира, я хочу сказать, от этого города. Здесь куда меньше уныния и банальности, чем, скажем, в Трое. Я уверена меня весьма освежит и взбодрит, если я предложу кому-нибудь из смертных мою особую защиту.

— Здесь есть общественная служба помощи по телефону, и я могу отвести тебя туда, если тебе хочется помогать простым людям... — начала было Персефона, однако Венера тут же ее перебила.